Как аборигены праздновали Новый год 

В преддверии Нового года пытливым хабаровчанам, возможно, хотелось бы узнать: как отмечали этот праздник коренные народы Дальнего Востока России и отмечали ли вообще? О некоторых праздничных традициях нанайцев и других аборигенов нам рассказал сотрудник Дальневосточного художественного музея.

Для начала надо пояснить: в представлении обществ, где главную роль в жизни отводили промысловым занятиям – охоте и рыболовству, большое значение имело не число в календаре, а смена сезонов, поведения животных и птиц, продолжительности дня и ночи, движения Солнца и Луны. То есть, это не символический переход от одного календарного цикла к другому, а вполне реальная перемена окружающего мира, например, окончание периода рыбной ловли.

Последнее особенно важно для общин, основной деятельностью которых было рыболовство. Так, в культуре и обычаях нанайцев и ульчей бытовал некий обряд «унди», или обряд кормления духов воды. «Унди» проводился в конце осени и в начале весны, одновременно с улетом и возвращением перелетных птиц, с оледенением и освобождением ото льда рек. То есть, если говорить об условном праздновании нового года коренными народами Приамурья, то мы, скорее, будем наблюдать некую фиксацию праздником смены холодного времени года на теплое и наоборот.

Беря во внимание их уклад, следует иметь в виду и миропредставление. Анимизм – вера в духов – предусматривал в смене времен года и небывалую активность трансцендентных сущностей, которые в процессе временнОго перелома могли сильно навредить общине. И чтобы уберечь людей от потустороннего негативного воздействия, нужны были как посредник между людьми и духами, который задабривал последних, так и определенные действия одноплеменников. 

Вопреки изначально негативному подтексту (неистовство нечистых сил) люди, принимавшие участие в обряде (а по сути – в празднике), балагурили и веселились. Ведь именно веселье и хорошее настроение должно отпугивать зловредных и привлекать благосклонных духов. Также простые жители стойбища во время ледохода бросали, с земными поклонами, в реку выкопанные из земли корни травы с целью умилостивить духов воды – «тэму эдени». В промысловых целях воду также задабривали осенью – например, перед ходом кеты.

В местах кормления духов часто втыкали пару специальных шестов из тальника с деревянными стружками. На навершии таких шестов вырезали треугольные лица. Эти лики играли роль порталов в потусторонний мир. 

А для угощения духов использовалась специальная посуда «омоха» – деревянные корытца с изображениями рыб, птиц, змей. Духи огня, дома и промысловой территории помогали донести жертвенную пищу божествам воды, для этого фигурки их «сэвэнов»-амулетов ставили на берегу.

В процессе «унди» шаман не дарил, как можно было бы подумать, подарки, а наоборот, получал их в каждом доме, в который заходил! 

Шаман играл важную роль в «унди», а точнее, был его ведущим и главным действующим лицом. Именно он начинал праздник с раннего утра, созывая в своем дворе у ритуальных столбов собственных духов-помощников. 

Цель у шамана, помимо благополучия общины, была и своя. Он должен был обойти не менее девяти домов в стойбище (а желательно – все дома), начиная от самых верхних по течению реки, чтобы получить благосклонность своих духов-помощников. С каждого дома к его шествию присоединялись люди. Они шли за шаманом, пели и шутили, тем самым подбадривая друг друга, а танцуя, вращали бедрами, что заставляло нахалатные подвески красиво звенеть – это также отпугивало злых духов. Присоединиться к этому шумному действу мог каждый желающий.

Одеваться старались в соответствии празднику. Обычные жители, участвующие в шествии, могли надевать праздничные костюмы с нахалатными подвесками. Такие наряды декорировали спирально-ленточным орнаментом, чья сакральная функция могла заключаться в запутывании злых духов. Шаман обычно шел в юбке и кофточке, с бубном в руках, с венцом и косичкой из стружек на голове. Он опоясывался длинным ремнем, его спутники, держась за этот ремень, шли за шаманом (возможно, чтобы тот не улетел с перелетными птицами). Описанные костюмы и атрибуты хранятся и в Дальневосточном художественном музее.

В процессе «унди» шаман не дарил, как можно было бы подумать, подарки, а наоборот, получал их в каждом доме, в который заходил! Дарили, конечно, жители селения не просто так, а за оказанную прежде шаманом помощь: излечение от болезни, отведение неудачи, успех в охоте. 

Подарки делились на два типа: натуральные и символические. Натуральными подарками могли быть табак, отрез хорошей ткани, угощение и так далее. Вообще, подарки обычно делали соразмерно тяжести излеченной болезни и своему материальному положению. Более состоятельные нанайцы считали престижным давать шаманам ценные подарки за излечение членов своей семьи.

Символическими дарами, а для шамана – обрядово-функциональными, были украшения для шаманского костюма: ленточки и перья, которые нашивались потом на рукава и плечи халата. Ленточки, которые шили женщины, являлись показателем популярности шамана, через них жители, выражая свою благодарность, подкрепляли здоровье шамана и вселяли ему уверенность в своих силах. Одна из посетительниц нашего музея верно заметила, что этот атрибут костюма по функции напоминает современные «лайки» в соцсетях. И перья хищных крупных птиц играли примерно ту же функцию. Но еще могли символизировать способность шаманского духа летать в верхние миры, то есть благодарность соплеменников буквально окрыляла шамана на дальнейшие подвиги.

Заходя в дом, шаман с пениями, танцуя, обходил трижды специальный настил «бэсэрэ», изгоняя тем самым злых духов, а затем, под непрерывный ритм бубна, танцевали и шаманские спутники. Обитатели дома одаривали дорогого гостя, угощали его специальной кашкой и водой с листьями багульника. Также могли угощать и его спутников, после хозяева жилища сами могли присоединиться к общему действу. 

Все это сопровождалось веселыми комментариями, шутками и танцами, а если в процессии были дети, их старались угостить чем-то вкусным. В этом обряде царила атмосфера праздника, чем он по сути и являлся. Так что хорошего «унди» вам!